Неточные совпадения
Вдруг, в последнем письме, Соня написала, что он заболел весьма серьезно и лежит в
госпитале, в арестантской палате…
Петроград встретил оттепелью, туманом, все на земле было окутано мокрой кисеей, она затрудняла дыхание, гасила мысли, вызывала ощущение бессилия. Дома ждала неприятность: Агафья, сложив, как всегда, руки на груди, заявила, что уходит работать в
госпиталь сиделкой.
— Занавеси взяли для
госпиталя. А конечно, следует. Солдатам водки не дают, а офицера, извольте видеть… Ведь не одним шампанским питаются, употребляют напитки и покрепче…
— Вот так — вторую неделю, — полушепотом сказал следователь, собирая карты. — Отдыхает после
госпиталя. Ранен и контужен.
— Сколько там, в
госпитале, платят? — спросил он. — Я могу заплатить вам столько же.
«Вот
госпиталь, вот казармы», — говорил один, «это церковь такая-то», — перебивал другой, «а это дом русского консула», — добавил третий.
Фрегат повели, приделав фальшивый руль, осторожно, как носят раненого в
госпиталь, в отысканную в другом заливе, верстах в 60 от Симодо, закрытую бухту Хеда, чтобы там повалить на отмель, чинить — и опять плавать. Но все надежды оказались тщетными. Дня два плаватели носимы были бурным ветром по заливу и наконец должны были с неимоверными усилиями перебраться все (при морозе в 4˚) сквозь буруны на шлюпках, по канату, на берег, у подошвы японского Монблана, горы Фудзи, в противуположной стороне от бухты Хеда.
Я писал вам, как я был очарован островом (и вином тоже) Мадеры. Потом, когда она скрылась у нас из вида, я немного разочаровался. Что это за путешествие на Мадеру? От Испании рукой подать, всего каких-нибудь миль триста! Это
госпиталь Европы.
Я, помнится, в Турции лежал в
госпитале, полумертвый: у меня была гнилая горячка.
Я нашелся вынужденным окружить себя выпущенными из
госпиталя солдатами“».
А там грянула империалистическая война. Половина клуба была отдана под
госпиталь. Собственно говоря, для клуба остались прихожая, аванзал, «портретная», «кофейная», большая гостиная, читальня и столовая. А все комнаты, выходящие на Тверскую, пошли под
госпиталь. Были произведены перестройки. Для игры «инфернальная» была заменена большой гостиной, где метали баккара, на поставленных посредине столах играли в «железку», а в «детской», по-старому, шли игры по маленькой.
Оказалось, однако, что австрийские сабли не сумели выгнать из Максима его упрямую душу и она осталась, хотя и в сильно попорченном теле. Гарибальдийские забияки вынесли своего достойного товарища из свалки, отдали его куда-то в
госпиталь, и вот, через несколько лет, Максим неожиданно явился в дом своей сестры, где и остался.
Я умер бы комфортно в их
госпитале, в тепле и с внимательным доктором, и, может быть, гораздо комфортнее и теплее, чем у себя дома.
— Отец мой ведь умер под судом, — заметил князь снова, — хоть я и никогда не мог узнать, за что именно; он умер в
госпитале.
Во-первых, он излечился в военном
госпитале от паршей и золотухи, потом совершил длинное путешествие на северо-восток, потом окрестился в православие, выучился читать, писать и спускать бабам за четвертаки натертые ртутью копейки.
И когда она умирала в
госпитале, она с радостью и с гордостью вспоминала об этом…
Офицер был ранен 10 мая осколком в голову, на которой еще до сих пор он носил повязку, и теперь, чувствуя себя уже с неделю совершенно здоровым, из Симферопольского
госпиталя ехал к полку, который стоял где-то там, откуда слышались выстрелы, — но в самом ли Севастополе, на Северной или на Инкермане, он еще ни от кого не мог узнать хорошенько.
Человек 40 солдат-носильщиков, дожидаясь ноши перевязанных в
госпиталь и мертвых в часовню, стояли у дверей и, молча, изредка тяжело вздыхая, смотрели на эту картину…….
Всё те же были улицы, те же, даже более частые, огни, звуки, стоны, встречи с ранеными и те же батареи, бруствера и траншеи, какие были весною, когда он был в Севастополе; но всё это почему-то было теперь грустнее и вместе энергичнее, — пробоин в домах больше, огней в окнах уже совсем нету, исключая Кущина дома (
госпиталя), женщины ни одной не встречается, — на всем лежит теперь не прежний характер привычки и беспечности, а какая-то печать тяжелого ожидания, усталости и напряженности.
На Северной денная деятельность понемногу начинает заменять спокойствие ночи: где прошла смена часовых, побрякивая ружьями; где доктор уже спешит к
госпиталю; где солдатик вылез из землянки, моет оледенелой водой загорелое лицо, и, оборотясь на зардевшийся восток, быстро крестясь, молится Богу; где высокая тяжелая маджара на верблюдах со скрипом протащилась на кладбище хоронить окровавленных покойников, которыми она чуть не доверху наложена…
Ей-богу, хотя и грех вспоминать, но все обрадовались, когда узнали, что Вишняков скончался в
госпитале от тифа…
Купцам он прямо приказывал за свой счет оборудовать лазареты и, кроме того, на огромной барже на их счет создал прекрасно поставленный плавучий
госпиталь, куда свозил больных.
Когда человек пять таких тузов отправил он в
госпиталь, все начали чистить, мыть, перестраивать и кормить рабочих и служащих свежей пищей в чистых столовых. В две недели Нижнего стало не узнать: чистота на улицах и на дворах.
Найдя беспорядки и указав их, Н.М. Баранов приглашал хозяина сесть с ним в его пролетку, вез на набережную и лично отвозил на лодке прямо к плавучему
госпиталю, где сдавал коменданту...
Кроме купцов, отправленных в служители в холерный
госпиталь, Баранов стал забирать шулеров, которые съехались, по обычаю, на ярмарку. Их он держал по ночам под арестом, а днем посылал на грязные работы по уборке выгребных и помойных ям, а особенно франтоватых с девяти часов утра до обеда заставлял мести площади и мостовые у всех на виду.
— Я женат единственно по своей глупости и по хитрости женской, — сказал он с ударением. — Я, как вам докладывал, едва не умер, и меня бы, вероятно, отправили в
госпиталь; но тут явилась на помощь мне одна благодетельная особа, в доме которой жила ваша матушка. Особа эта начала ходить за мной, я не говорю уж, как сестра или мать, но как сиделка, как служанка самая усердная. Согласитесь, что я должен был оценить это.
Он первый заговорил со мною, с любопытством стал меня расспрашивать и довольно подробно рассказал мне о внешних порядках
госпиталя.
Ее муж, молодой солдат, был под судом и умер в
госпитале, в арестантской палате, в то время, когда и я там лежал больной.
Бедный малый, выпив свою крышку вина, действительно тотчас же сделался болен; с ним началась рвота с кровью, и его отвезли в
госпиталь почти бесчувственного.
Те, которые, залечив после первой половины свою спину, выходили из
госпиталя, чтоб идти под вторую половину, в день выписки и накануне бывали обыкновенно мрачны, угрюмы, неразговорчивы.
Понесли меня в
госпиталь, а я тотчас ожил.
Оно, кажется, очень поразило его своею неожиданностью; он не верил, что его накажут, до последней минуты и, когда повели его по рядам, стал кричать: «Караул!» В
госпитале его положили на этот раз уже не в нашу, а, за неимением в ней коек, в другую палату.
— Что, дружок, можешь в
госпиталь так дойти али нет? Нет, уж лучше ему лошадь запречь. Запречь сейчас лошадь! — закричал он впопыхах унтер-офицеру.
Чайник мне обещал прислать назавтра М-цкий из острога, с кем-нибудь из арестантов, ходивших в
госпиталь на работу.
— Деревянное здание
госпиталя в Омске сохранилось до наших дней.]
Я вступил в ограду
госпиталя не без некоторого любопытства к этой новой, не знакомой еще мне варьяции нашего арестантского житья-бытья.
Я заговорил теперь о наказаниях, равно как и об разных исполнителях этих интересных обязанностей, собственно потому, что, переселясь в
госпиталь, получил только тогда и первое наглядное понятие обо всех этих делах.
Он явился в
госпиталь избитый до полусмерти; я еще никогда не видал таких язв; но он пришел с радостью в сердце, с надеждой, что останется жив, что слухи были ложные, что его вот выпустили же теперь из-под палок, так что теперь, после долгого содержания под судом, ему уже начинали мечтаться дорога, побег, свобода, поля и леса…
День был теплый, хмурый и грустный — один из тех дней, когда такие заведения, как
госпиталь, принимают особенно деловой, тоскливый и кислый вид.
Но, кроме того, что тут есть одно чрезвычайно важное обстоятельство, совершенно не относящееся к медицине, именно: всеобщее недоверие всего простолюдья ко всему, что носит на себе печать административного, форменного; кроме того, народ запуган и предубежден против
госпиталей разными страхами, россказнями, нередко нелепыми, но иногда имеющими свое основание.
Через два дня после выписки из
госпиталя он умер в том же
госпитале, на прежней же койке, не выдержав второй половины.
Он стал жаловаться на разные боли, стал заметно хиреть; все чаще и чаще ходил в
госпиталь… «Поддался-таки!» — говорили про себя арестанты.
Я и потом, во все эти несколько лет острожной жизни, невольно приглядывался к тем из подсудимых, которые, пролежав в
госпитале после первой половины наказания и залечив свои спины, выписывались из
госпиталя, чтобы назавтра же выходить остальную половину назначенных по конфирмации палок.
Больной арестант обыкновенно брал с собой сколько мог денег, хлеба, потому что на тот день не мог ожидать себе в
госпитале порций, крошечную трубочку и кисет с табаком, кремнем и огнивом.
Это меня изумило: он прибыл в
госпиталь слишком слабый и измученный.
Тут же в
госпитале все были более на равной ноге, жили более по-приятельски.
Обыкновенно я встречался с подсудимыми арестантами в
госпитале, в арестантских палатах, когда лежал больной, что случалось довольно часто.
Он давно уже был болен, и давно бы пора ему было идти лечиться; но он с каким-то упорным и совершенно ненужным терпеньем преодолевал себя, крепился и только на праздниках ушел в
госпиталь, чтоб умереть в три недели от ужасной чахотки; точно сгорел человек.
В эти первые годы я часто уходил, безо всякой болезни, лежать в
госпиталь, единственно для того, чтоб не быть в остроге, чтоб только избавиться от этой упорной, ничем не смиряемой всеобщей ненависти.
На огромном дворе
госпиталя помещались службы, дома для медицинского начальства и прочие пригодные постройки.